Оказавшись в фойе театра, я первым делом оглядываю публику. От «текстуровской» она отличается тем, что это действительно театральная публика. Нарядно одетые дамы, их чинные кавалеры, никто не суетится, не жестикулирует, и даже кажется, что в фойе почти тихо - гости фестиваля переговариваются между собой негромко, чтобы не потревожить рядом стоящих людей. Гораздо меньше журналистов, особенно телевизионщиков. Событие сегодня не такое модное, как «Текстура», но не менее важное.

Показывают сегодня «Отелло» Нового рижского театра. Рассказываю своему спутнику о том, что сама знаю о спектакле: премьера состоялась в 2010 году, постановка известна на всю Европу смелостью интерпретации шекспировского текста, оригинальностью, а Андрис Кейшc, сыгравший в нем главную роль, был награжден Ежегодной Латвийской театральной премией в категории «Лучший актер года - 2011». Спутник недоверчиво хмыкает и направляется к столу, где администраторы выдают специальное оборудование для синхронного перевода. Я следую за ним.

С этими устройствами всегда какая-то неразбериха. То они не работают, то работают, но плохо. Вот увидите - с началом спектакля опять появятся недовольные.

Оказавшись у стойки администраторов, я понимаю, что была не права. Недовольные появились уже сейчас. Оборудование дорогое, работники театра выдают его под залог - можно оставить паспорт, деньги, мобильные телефоны или что-то другое, но важное и ценное. Публика волнуется. Я сомневаюсь. Документы предпочитаю всегда держать при себе, как и телефон. Протягиваю девушке-администратору номерок из гардероба. Девушка сомневается, грустно морщит лоб, поясняет: «Мы, администраторы, материально ответственны за оборудование, а номерок - не такая уж ценная вещь». Но все-таки мы договариваемся. И я отправляюсь в зал, полностью готовая и экипированная.

Зал уже полный. Слышу перешептывания журналистов: «Опять на ступеньках сидеть!» Мысленно сопереживаю им - ведь спектакль длится более трех часов, шутка ли. Усаживаемся на свои места, предвкушаем. Настраиваем устройства, надеваем наушники. Переводчик проверяет связь: «Звук! Звук! Кто меня слышит - хорошо, кто не слышит - что ж, пьеса доступна в любом магазине города». Зал добродушно смеется. Переводчик продолжает шутить, веселить народ. Диалог с залом налаживается, публика расслабляется и приготавливается к зрелищу. Некоторые гости еще не разобрались с устройством для перевода, поднимают руки, к ним подходят администраторы и помогают наладить оборудование.

На целых три часа мы выпадаем из реальности, захваченные энергичным действом. Очаровательная Дездемона (Яна Цивзеле), маленькая, не выше фикуса. Обаятельный Отелло (Андрис Кейшс), добрый и легковерный, исполняющий на сцене настоящие языческие пляски. Тонкий умный Яго (Каспарс Знотинш), плетущий нити интриг и трагедий.

Я посматриваю на своего спутника, тот одобрительно покачивает головой. А после спектакля долго аплодирует актерам стоя. И не он один. Весь зал единодушно благодарит исполнителей ролей, режиссера Мару Кимеле и весь латвийский театр сразу.

Выходим из зала, сдаем оборудование, занимаем очередь в гардероб. Еще пять таких дней впереди. Завтра - «Отель «У погибшего альпиниста» (Пермского Театра-театра), потом «Педагогическая поэма» (эстонского Театра N099), через два дня «Ромео и Джульетта»(литовского театра) и так далее до самого вечера понедельника 15 октября. На закрытие я тоже пойду, кстати.