В 2012 году фестиваль прошел в четвертый раз, и наконец-то обрел наиболее удачный формат для поддержки и развития современного искусства. Его можно назвать форматом образовательно-просветительной деятельности, цель которой формирование театральной культуры современной российской молодежи.

Главной базой для размышлений нынче стало искусство стран Балтии, с которыми у нас с советских времен до сих пор сохраняется единое театральное пространство. Наиболее яркие примеры - многолетний опыт постсоветского сотрудничества столичных театров с литовским режиссером Эймунтасом Некрошюсом, выпускником российской театральной школы; присуждение национальной премии «Золотая маска» латышу Алвису Херманису за постановку спектакля «Рассказы Шукшина» на сцене Московского Театра наций; наконец, Московский театр имени Вахтангова работает сегодня под руководством Римаса Туминаса, чью постановку чеховского «Дяди Вани» пермяки видели два года назад. Театральная режиссура прибалтийских стран сегодня весьма востребована в «столицах», поэтому была видна закономерность в формировании фестивальной афиши пермского «Пространства режиссуры».

Фестиваль был четко построен на «трех китах»: лабораторные занятия, образовательная программа и спектакли. В рамках лаборатории под названием «Код Шекспира», режиссер Мара Кимеле (прекрасно владеет русским языком, выпускница ГИТИСа, ученица Анатолия Эфроса и педагог А. Херманиса) несколько дней учила студентов, будущих режиссеров, читать театральный подтекст пьес Шекспира. В дневные часы здесь состоялись лекции о взаимодействии драматурга и режиссера, о роли музыки и мультимедиа на сцене, об искусстве композиции, была показана видео-инсталляция «Вишневый сад» и другие. Их подготовили также театральные деятели из Прибалтики. В репертуарную афишу вошли спектакли по русской, советской и зарубежной классике. Даже премьерная «Педагогическая поэма» Эстонского театра №99 с участием студентов эстонской Школы театрального искусства, которая по замыслу и стилистике балансировала между лабораторией и спектаклем, была вдохновлена идеями о формировании личности молодого человека. Сразу после просмотра спектаклей устраивались их обсуждения, и молодые энтузиасты театра могли не только высказать свое мнение об увиденном, но и задать вопросы режиссеру и актерам.

В отличие от предыдущих «пространств», когда даже педагогам кафедры режиссуры и мастерства актера ПГАИК было проблемно проникнуть на спектакль, пермским театральным педагогам и будущим режиссерам был открыт вход на активное участие в образовательной программе и просмотре спектаклей. В Пермь приехали студенты из Москвы (традиционно), а также из Петербурга, Екатеринбурга, Уфы. В этом году всем участникам образовательной программы были созданы комфортные бытовые условия (достаточно сказать, что дорога иногородним, как они сказали в беседе с нашим корреспондентом, оплачивалась за счет фестиваля), студенты получили талоны на питание (обед и ужин), можно было пообщаться в вечернем клубе на базе «Сцены-Молота».

Одним из самых значимых спектаклей фестиваля стал «Отелло» Шекспира в постановке Нового Рижского театра, режиссера Мары Кимеле. Спектакль получил высокую оценку у себя на родине. Ему посвящено много публикаций, которые можно прочесть на сайте театра. Роль Отелло в исполнении актера Андриса Кейшса была признана в Латвии лучшей ролью сезона 2010 года.

Сама Мара Кимеле с улыбкой характеризует себя как тип советского человека в его верности идеалу, с сожалением говорит о разрывах в современном культурном пространстве стран бывшего СССР. На сцене она ценит зрелищность действия, актерскую способность к игре, логику поведения, основанного на глубинном проникновении в психологию персонажей. Одним словом, она уважает ее величество Театральность.

Как именно эффект театральности достигается в «Отелло»? Пермяки знают масштабные дорогостоящие и одним этим поражающие воображение зрителя постановочные эффекты пермского Театра-Театра. А тут мы увидели практически бедный по затратам постановочных средств театр (такая «бедность», как выяснилось на обсуждении после спектакля, для них принципиальна). Но зато какое поле для игры воображения! Маре Кимеле и художнику Инге Бермака оказалось достаточно лишь отдельных деталей в костюмах действующих лиц, чтобы намекнуть на исторические «венецианские» и «кипрские» подробности места действия. А в остальном, на сцене деревянные ящики разных размеров, какие у нас обычно горой скапливаются на продуктовых складах. А еще есть диковинные, на роликах небольшие деревянные площадки, и мавр, стоя на них, плавно движется к публике из глубины сцены, словно плывет в гондоле. Вместо мечей и кубков есть пластиковые трубы и трубки, которые выполняют роли шланга для поглощения спиртного из ящиков, подслушивающего аппарата, наконец, какого-либо вида оружия.

Наше внимание сосредоточено на актерах, которые с такой увлеченностью и сосредоточенностью играют с этими нетеатральными трубками, ящиками и прочими отвлеченными предметами (органика, как у детей), что зритель быстро заражается актерской верой в обстоятельства. И судьбами их персонажей, оживающих на наших глазах.

Постановка имеет жанровый подзаголовок - криминальная история. Да, это история о том, как двое любящих мужчин (в спектакле Яго любит Дездемону) сделали все, чтобы убить ту, которая им так дорога. Здесь мы видим продуманные режиссером и прекрасно воплощенные актерами психологические рисунки роли. В каждом из характеров есть свой момент «изогнутой проволоки», неожиданного отклонения от «самого себя» и познание себя неизвестного, как это часто делал Анатолий Эфрос. Но постановка Мара Кимеле поражает женским взглядом на давно известную историю. В образах мужчин поначалу как бы столкнулись Восток и Запад, Свой и Чужой. Но скоро мы понимаем, что столкновение оказывается мнимым. На самом деле они, каждый по-своему, не договариваясь специально, но СООБЩА сделали свое страшное дело. Зритель становится свидетелем того, как и почему идут к убийству два уважаемых в обществе человека.

Роль Дездемоны исполняет Яна Цивзеле. Роль трудна, так как ее Дездемона, по мысли режиссера - ангел во плоти. Она спускается на сцену сверху, на простынях, как бы с неба, и туда же, в тех же простынях возносится после злодейства Отелло. Актрисе удается передать главное - чистоту души Дездемоны и ее любовь к мавру.

Трактовка роли Отелло в Новом Рижском театре в целом восходит к традиции исполнения ее Лоренсом Оливье, когда впервые мавр был представлен не как человек утонченной арабской культуры, а как негр, варвар с дикими страстями, в «горьком и трезвом стиле современной трагикомедии» (А.В. Бартошевич). Неожиданность рижского образа Отелло в том, что театр смотрит на мавра с юмором. Он нелеп, когда выплывает на колесиках на авансцену в генеральском мундире, эдаким солдафоном, и в этом смешном движении патетически рассказывает о своем личном счастье. Он надевает на голову ящик, чтобы спрятаться (как страус) и подглядеть (?!) «распутство» Дездемоны. Он обаятелен в первоначальной безграничной любви к ней, даже если она мешает его делам (эпизод постройки конструкции из труб, которую разрушает Дездемона своими шаловливыми пробежками). Но он страшен во внезапной перемене чувств. Его беда в том, что он боец до мозга костей. Привык не рассуждать, а действовать. Поэтому он скор и на беспощадную расправу не только с любимой. Но и с самим собой. По пьесе Отелло закалывается, а на сцене Нового Рижского театра Андрис Кейшс кладет во время прощального монолога голову между двумя маленькими фурками на колесах, с помощью которых он в первой сцене гордо выезжал к зрителям. Потом вдруг, приподняв голову, он с силой сталкивает фурки, давая зрителю возможность под их грохот представить, как именно Отелло размозжил себе голову.

Впервые на пермской сцене мы видим Яго как второго главного героя шекспировской пьесы. Этот человек в исполнении Каспарша Знотинша имеет талант притворяться благородным и манипулировать сознанием другого. Как нынешние пиарщики - нерассуждающей толпой. Апофеоз его разоблачения - в сцене убийства собственной жены Эмили. В пьесе только и сказано, что «Яго убивает Эмилию и убегает».Но как? Эмилия -Инга Альсина в Новом Рижском театре пытается сказать Отелло правду. Но Яго бросается к ней и залепляет ее рот своими поцелуями. Эмилия вырывается из его объятий. Он крепче сжимает кольцо рук, еще крепче, до тех пор пока ее тело, как тяжелый мешок, не осядет на землю. Он с досадой бросает на мертвую Эмилию ее платок (в этом спектакле два роковых платка), подходит к Отелло. Они избавились от лишнего свидетеля. Когда после гибели Дездемоны Отелло -Андрис Кейшс и Яго - Каспарс Знотинш оказываются на одной скамье, они выглядят, как два подсудимых, два преступника. Только ведут себя по-разному. Мавр, простодушный «черный дикарь», в смятении от того, что сделал. А хитроумный европеец Яго внешне невозмутим, гордо держит голову, и мы понимаем, что он в содеянном ни за что не признается. Но тот и другой опасны для общества.

А что о фестивале думает пермская театральная публика?

Вот мнение Ларисы Львовны Черепановой, доцента кафедры журналистики ПГНИУ: «От фестиваля "Пространство режиссуры" у меня всегда остается хорошее впечатление. Это не конкурс, здесь нет соревновательности, поэтому очень доброжелательная атмосфера. Вот и в этом году, несмотря на  культурные различия и вообще непростые отношения между Россией и прибалтийскими странами, театры и зритель были интересны друг другу. Состоялся доверительный диалог. Причем, можно было заметить, что доверие рождалось во время спектаклей, на волне искренности как со стороны зрителей, так и со стороны актеров, а потом росло и укреплялось во время обсуждений, которые тоже были очень интересными.

Актеры стран Балтии прекрасно владеют основами психологического театра, хотя и представляют его в разных формах. В спектакле "Педагогическая поэма" эстонского театра одна из вечных тем - взаимоотношения мастера и учеников - показана в процессе воспитания и становления актера. Хочется просто "снять шляпу" перед эстонскими студентами Школы театрального искусства, играющими в этом спектакле с огромной самоотдачей самих себя. За это спектаклю можно простить и некоторые длинноты, и не всегда оправданные вольности.

Гармоничный и совершенный спектакль "Отелло" привез Новый Рижский театр: замечательная режиссерская работа Мары Кимеле, ученицы Анатолия Эфроса, минималистическая, но емкая сценография и фантастическая органика актеров. На спектаклях, которые я посетила, был аншлаг. Но, к сожалению, в  душном зале театра "Сцена-Молот" (на «Педагогической поэме») или на скамейках без спинок на основной сцене («Отель «У погибшего альпиниста») зрителям нелегко было высидеть трехчасовые спектакли.

Татьяна Петровна Жаркова, заведующая кафедрой режиссуры и мастерства актера ПГАИК, Заслуженная артистка России: «Безусловно, хорошо, что есть фестиваль, где показывают интересные спектакли, встречаются с мастерами современной режиссуры, даются образовательные мероприятия. Актуально прозвучала дискуссия о дипломном спектакле, каким ему быть и как его сделать применительно к практике театра. Слава Богу, нам в этом году не предлагали матерные пьесы и стихи.

Но есть и пожелания на будущее. Во-первых, до сих пор организаторы фестиваля наших педагогов и студентов уважают меньше, чем, например, московских. На мастер-класс педагогам ПГАИК прорваться было трудно. Пермские студенты подавали заявку на участие в показах, а ее почему-то не приняли. Такое впечатление, что мы организаторам больше нужны как фон, но не как полноправные участники. Буду рада, если оргкомитет на следующем фестивале учтет интересы представителей территории, которая к ним вполне гостеприимна и готова к сотрудничеству на равных.