Инсценировку гоголевской повести написал Вадим Жук. Уже готовы эскизы кукол и сценографии. Предполагается соединение живого плана (пантомима), планшетных кукол и анимации. Эскизы Аллы Гониодской уже дают представление об атмосфере «Шинели» - метельной, призрачной, фантасмагорической. Чёрно-белый мир Петербурга будет создан средствами анимации. А по нему будут разгуливать Буквы, созданные Акакием Акакиевичем. В роли букв - студенты колледжа искусства и культуры (курс А. Югова).

Собственно, на репетицию пластических сцен я и попала. Здесь царил Владимир Стуров - танцор московского Классического балета, преподаватель Щукинского училища. Несколько лет назад он уже работал с театром на «Маугли». Теперь Владимир Петрович прилетел на неделю, и за это время сочинил несколько пластических сцен для спектакля, опираясь на текст Вадима Жука и музыку Сергея Иванова.

Просматривали три готовых эпизода - я назвала их про себя «Буквы из чернильницы пузатой», «Студено на этой страничке» и «Матушка». На сцене 11 букв - студенток колледжа. Кто-то в чёрных и белых плащах, остальные - в трико.

В первой пантомиме буковки только появляются из чернильницы. Никаких декораций. Материалом для пластического мира являются сами тела, их пластика и движение, мизансцены. Буковки, рождённые героем, ничинают жить собственной жизнью. Они создают мир спектакля.

Во второй сцене возникает студёная атмосфера зимнего города - с его ветрами, продуваемыми большими пространствами, в которых человеку неуютно и холодно. «Матушка» - наоборот, тёплая, трогательная сцена. Участники пантомимы баюкают, лелеют Акакия Акакиевича, как покойная матушка. Поют о его «тёплых ладошках» и «пяточках», сокрушаются, что «жизнь темна», и невозможно уберечь дитятко от грядущих печалей. Весь круг жизни человека заложен в этой песне-сцене. В следующий приезд будут сочинены другие пластические эпизоды.

Владимир Петрович заканчивает репетицию и прощается, а я иду разговаривать с Игорем Тернавским. Он рассказывает о замысле спектакля, который возник у него 3-4 года назад, о встрече с Вадимом Жуком и своём предложении написать инсценировку для кукольного театра. О том, как ему пришла в голову мысль о Буквах-героях спектакля. О том, как он собрал команду из людей неслучайных, с которыми он уже когда-то успешно работал. О том , что он вообще - человек команды. И если «спектакль строится на любви» - должно обязательно получиться.

Я спрашиваю Тернавского, что для него - «Шинель»? И он отвечает, что это драма России: «Очень русская история. Россию погубил чиновник...Во временая перемен, когда всё не устоялось, они властвуют...» На мой вопрос, что связывает Акакия Акакиевича с королём Лиром (предыдущий спектакль Тернавского), Игорь Нисонович, подумав, отвечает: «Лир» - трагедия короля, которого задавили в итоге... Из короля-куклы он превратился в маленького жалкого человечка...» - «А кто для Вас Акакий Акакиевич? Можно назвать его Художником?» - «Он - Мастер. Оживляет буквы, создаёт мир... очень грустная история...» - «Что для вас главное в будущем спектакле?» - «Чтобы Гоголь проклюнулся. История про человека. Человек ведь не изменился...»

Я иду с репетиции и думаю о том, что ничего не исчезает в этом мире. И если художник ощущает свой спектакль как миссию, то обязательно «что-то останется». И мир станет чуточку лучше.