Она предложила посмотреть небольшой документальный фильм, где об Олеге Ефремове, человеке и творческой личности, размышляют известные в России персоны - писатель Евгений Гришковец, поэт Евгений Евтушенко, журналист Леонид Парфенов, сын Олега Николаевича актер Михаил Ефремов, первый Президент СССР Михаил Горбачев.

Всем задавался один и тот же вопрос: что такое постЕфремовское пространство? Вопрос неслучайный, с ним в эти дни живут многие из организаторов и фестивальной публики в Березниках.

Итак, что мы услышали? То, что поражало прежде всего знавших Ефремова людей: умный, талантливый, последний положительный советский герой; человек-эпоха, цельная личность, самоотверженная преданность общественным интересам; он ушел, и исчезли доброта, мудрость, юмор... Словом, постЕфремовское пространство живет в сердцах этих людей и добавим от себя - многих и многих россиян, знающих его по кинофильмам.

Ведущая от театра напомнила березниковской публике, что Олег Ефремов бывал на пермской земле, когда в наших краях снимался в фильме «Случай с Полыниным», где он играл главную роль.

Кстати, вспомню и я. Олег Ефремов приезжал в Пермь на гастроли МХАТа в начале 1990-х годов. Журналисты встречали его и Иннокентия Смоктуновского прямо в аэропорту. Он не отказался тут же на ходу дать им интервью. Гастроли тогда были продолжительными: тридцать дней. У его поклонников оказались реальные шансы воспользоваться этим и пригласить знаменитого и любимого актера и режиссера на разного рода творческие встречи. Он поражал в общении с незнакомыми и малознакомыми людьми своей демократичностью, вниманием к их интересам. Он не отказался сходить посмотреть спектакль одной пермской любительской театральной студии, как ему говорили, талантливой. Посмотрел и потом помог молодому режиссеру в его дальнейшем профессиональном становлении.

Олег Ефремов на тех гастролях показывал свои режиссерские работы по Чехову - «Чайку» и «Дядю Ваню», сам выходил на сцену в роли Мольера в спектакле по пьесе Булгакова. Желающих посмотреть его постановки значительно превышало количество мест в зрительном зале (а был он не маленький - рассчитан на тысячу двести человек).

Возвращаясь в сегодняшние Березники, скажем, что в память об Олеге Ефремове в тот вечер прозвучал отрывок из «Баллады о крыльях» Р. Рождественского в исполнении художественного руководителя Березниковского театра драмы Дениса Кожевникова.Были показаны отрывки из фильмов с его участием.

В фестивальном репертуаре в тот день стоял спектакль «Волшебное кольцо» по одноименным сказкам Бориса Шергина и Андрея Платонова. Его представлял Ульяновский театр-студия «Enfant-Terrible» («ужасный ребенок») в постановке Дмитрия Аксенова, художественного руководителя этого коллектива.

Театр существует сравнительно недавно, размещается в подвальном помещении жилого дома, труппа небольшая, большинство актеров молоды, в начале своего творческого пути. «Enfant-Terrible» негосударственный и поэтому бедный по материальному и финансовому обеспечению. Но зато творческой энергии и фантазии хоть отбавляй, в чем зрители убедились.

Сразу скажем, что не все любители сказки Бориса Шергина (ее часто ставят на современной отечественной сцене) согласятся с ульяновским вариантом инсценизации «Волшебного кольца». Литературная основа здесь стала поводом, чтобы рассказать об игровой и зрелищной природе театрального искусства в его истоках - народном балагане. Мы увидели некий ковчег на колесах с небольшим театральным скарбом и труппу бродячих артистов, на наших глазах готовящихся к лицедейству, их нехитрый рекизит, в котором в роли короны «анператора» используется подстаканник, а «царской дочери» в исполнении высокого детины для «правдивости» дается накладная грудь в виде вилков капусты в авоськах. «Казематка темная», куда Ивана царь посадил, оказывалась небольшим куском от деревенского забора или ворот, который сам Иван и прикладывает к себе в нужный по сюжету момент и т.д.

Спектакль стал своеобразным утверждением Ее величества Игры, Театральности как способа проживания самых разных жизненных ситуаций. Он был выстроен по принципу актерских этюдов в соответсвиии с тематикой сказки. Пошел Ванька -Виталий Злобин за пенсией - этюд. Как жили в доме с его Матерью - Б. Абатиным Собака бела -Н.Ляхова да Кошка сера - А. Кизякова, да Змея Скарапея - А. Дулебова, пожалуйста, еще этюд. Какие приключения случались в его друзьями, когда они в Париж ездили за сворованным «царьской дочерью» кольцом - еще этюды.

В этих актерских фантазиях присутствовали фокусы, трюки, аттракционы, наблюдения за человеческой природой, улыбка и розыгрыши театра. Некоторые из них были драматургически или стилистически связаны между собой, некоторые - нет. Разной была и степень виртуозности, блеска исполнения актерских фантазий. Из множества эпизодов отметим здесь некоторые, особо заразительные, такие как: поездка Ванькиного и царева семейств по «хрустальному мосту»; преследование в Париже «собаки белой» и «кошки серой»; переплывание речки, представленное как героическое преодоление Собакой и Кошкой окружающих волн, которые представляла почти вся труппа и грубо сделанная длинная труба,оживающая в руках исполнителей, словно бушующее море.

Вот эта своеобразная окрыленность Ульяновского театра творческой жизнью, энергия их самоотдачи на сцене перекликались с нашими воспоминаниями в тот день об Олеге Ефремове.

Но в то же время по ходу спектакля сами собой возникали вопросы. Где золотая середина такой интерпретации литературного первоисточника? Увлеченность этюдами отодвинула в сторону некоторые существенные для Бориса Шергина вопросы духовно-нравственного содержания. Например, из какого «чистого злата» волшебное кольцо нашей жизни «ковать»? Или возьмем вопросы чисто технического порядка: в чем причина того, что собака и кошка на сцене по актерской пластике почти не отличаются друг от друга? Думается, обо всем этом произойдет разговор критиков, как то было с обсуждениями предыдущих спектаклей.

Но возвратимся к финалу постановки. Наконец Ванька освобожден из заточения, возвращается домой, счастливо его семейство, счастливы зрители, завороженные театральным преображением Слова. Тут и, казалось бы, сказке конец. Литературной - да. Но не спектаклю. Балаганная труппа на наших глазах после представления умывается, очищается натуральной водой из лейки, ею они брызгают и зрителей, потом раздаются звуки сильной грозы, и ковчег с домотканым половиком, словно парусом, как в дни потопа, отплывает от наших берегов. Актеры гребут невидимыми веслами к новым неведомым далям. Сами рвутся вслед им слова: «В добрый путь!»