Спектакль заканчивается внезапно - маленькая нелепая фигурка отчаянно вскрикивает: «Помогите!». Крик обрывается. Темнота...

Накануне на этой сцене шли «Три сестры» в постановке этого же режиссера. Показалось, что ткань чеховской пьесы сопротивляется жёсткой, шокирующей манере режиссёра. А здесь всё сошлось - и автор, и режиссёрский ключ, и актёрская самоотдача. Как зритель, я испытала момент абсолютного счастья. Не только эстетический. Брехт «попал» в меня своим социальным запалом, своей энергией протеста против несправедливости жизни. Я знала, что пьеса гениальная, что время её снова пришло. Но именно на спектакле Бутусова меня «обожгло» физически.

Живая музыка. Оркестрик уличных музыкантов - кепки, демократичная одежда. Почему-то стойкое ощущение улицы. Пространство сцены заполнено стульями, железными кроватями, стаей бутафорских собак. Потом на ней будут расти и взмывать в воздух деревья, падать дождь из риса и сигаретных пачек. Ещё будут велосипеды, ударная установка, ряд вешалок с платьями. Чёрный падающий занавес. Чёрно-белая гамма спектакля.

Появляется Актер от театра, он же Водонос в исполнении Александра Матросова. Расстилает белую ткань, рассыпает песок. Поёт зонг (зонги чаще звучат на немецком, что придаёт подлинность, привносит дополнительную энергию слов и звуков), потом надевает шубу и превращается в калеку Водоноса. Боги являются в виде молоденькой девушки, с которой Ван бережно снимает ботинки, омывает её пыльные ступни. Потом она соберёт в узелок песок, и этот сверток преобразуется в узел с деньгами (деньги - песок? Пыль?) для главной героини Шен Те. Она впервые является нам в чёрном блестящем плаще, драных колготках, тёмных очках. У неё резкий голос и неуверенная походка (огромные каблуки), размазанная тушь под глазами и на щеках. Массовка - она же хор - одета в чёрное. Здесь нет отрицательных персонажей, за каждым стоит своя правда. И даже расчётливый Лётчик - Александр Арсентьев обнимает Шен Те с нежностью, но искренне не может понять, почему она не идёт за ним до конца. Здесь все - жертвы. Домовладелица госпожа Янг - Вера Воронкова в один момент натягивает чёрное платье поверх красного, берёт полешко и становится нищей с ребёнком. Здесь все - двойственны. Каждый способен быть и беззащитным, и жестоким. У них один праздник - «День святого Никогда».

В центре композиции - Шен Те в исполнении Александры Урсуляк. Что бы мы там ни говорили про брехтовское «остранение» и дистанцию между актёром и персонажем, Шен Те завоёвывает наши сердца. И где тут актриса, а где персонаж - какая разница? Мы не думаем об этом, следя за маленькой отважной фигуркой на сцене. В нелепых платьях - с блёстками или в таком милом сердцу горошке, со своей шатающейся походкой, с резким голосом, в котором постепенно прорезываются человеческие интонации, с открывающимся под маской чистым лицом - она мечется в огромном пространстве, пытаясь совместить несовместимое: остаться доброй к людям и себе, быть счастливой в несчастливом мире, быть справедливой в мире несправедливом.

Шен Те, как ни парадоксально, очень русская героиня. Ведь именно «падшие», больные, юродивые оказывались носителями добра в русской литературе. Вспомните Сонечку Мармеладову или князя Мышкина. Да что далеко за примерами ходить, в ту же традицию вписываются героини пьесы А. Галина«Звёзды на утреннем небе», да и других пьес «новой волны». Но в русской традиции нет перевёртыша, антипода. А в западной есть (те же Мистер Джекил и доктор Хайд, например). И тут вместо Шен Те появляется Шуи Та. Превращение совершается на наших глазах - Шен Те натягивает брюки, неумело рисует усы и бакенбарды, надевает шляпу. Нелепый человечек в шляпе вдруг оказывается спасительным якорем, не дающим героине окончательно погибнуть самой (какой парадокс) - отдавая, спасая других, творя вокруг добро. Вот вам диалектика жизни.

Александра Урсуляк играет отважно, отчаянно, не щадя себя - ни актёрски, ни человечески. И когда она поёт последний зонг «Ах, ваш мир жесток», зритель испытывает давно забытое очищение - катарсис. По крайней мере, так было на спектакле, где я присутствовала. Когда-то молодые актёры Ю. Любимова (как всё закольцевалось на фестивале, который посвящен Мастеру «Таганки») заканчивали свой спектакль по этой же пьесе словами Брехта: «Плохой конец заранее отброшен. Он должен, должен, должен быть хорошим». Они знали ответ. В сегодняшнем спектакле такого финала нет. Бутусов не знает ответа. Как его не знают многие из нас. Но ещё раз задать вопрос. Содрать с себя защитную оболочку и предстать перед миром один на один. Задуматься. Это дорогого стоит.

Елена Малинина

От редакции. В целом, как свидетельствуют отзывы зрителей и специалистов, международный фестиваль «Пространство режиссуры» по-прежнему нужен пермской общественности. Напомним, что он состоялся при финансовой поддержке Министерства культуры РФ, Министерства культуры, молодежной политики и массовых коммуникаций Пермского края. Предложенные организаторами спектакли прошли при аншлагах, вызвали неподдельный интерес и дискуссии среди зрителей. Была предоставлена возможность после спектакля встретиться с постановщиком и артистами, задать им вопросы. В беседах с мастерами мирового уровня студенты, будущие российские режиссеры, многое прояснили для себя в своей профессии. Особо они отметили общение с А.Я Шапиро (одним из ведущих режиссеров отечественного театра второй половины XX - начала XXI веков), автором идеи этого фестиваля. Он их привлек мудростью понимания искусства и доходчивостью изложения своих мыслей. Педагоги Пермской государственной академии искусства и культуры благодарят организаторов фестиваля за предоставленную студентам возможность побывать не только на образовательных программах, но и на спектаклях, которые находятся в тренде современного театрального процесса.

На снимках эпизоды фестиваля. Фото из архива театра.