Даже неискушенному зрителю бросается в глаза приличная доля иронии над советской действительностью. Определённо, «Чонкин»  - довольно смелая пародия на соцреализм с элементами сюрреализма и деревенского, профанного юмора. Сами создатели спектакля постановщик Михаил Скоморохов и режиссер Александр Калашниченко определяют жанр постановки как «музыкальная фантасмагория». Действительно, чего стоит один только Иосиф Сталин в женском образе с косой и ночной рубашке, созданный Валерием Серегиным! А «сюр» образов Гитлера, Геринга в исполнении Валентины Лаптевой и Натальи Поповой, на мой взгляд, настолько неожиданный и сделанный абсолютно в народном духе, что это выше всяких похвал.

 Михаил Шибанов убедительно изобразил юморного, развесёлого, но в тоже время  настоящего патриота Ивана Чонкина. Стилизация его костюма под военную форму солдата времен Великой Отечественной,  смешные, заострённые углы галифе призваны были создать образ вот такого удальца, смельчака, несмотря на свою внешнюю простоту, бросившего вызов, как он думал,  гитлеровским отморозкам, а на самом деле - представителям «органов».  

Нюра Беляшова в исполнении Виктории Ельцовой - образец настоящей деревенской женщины, крепкой и нежной одновременно. Достаточно вспомнить её проникновенный монолог  о кабане Борьке, который на сцене не случайно имеет человеческий облик, тут уж и зритель готов прослезиться!

Музыкальное сопровождение спектакля квартетом «Каравай» под управлением Олега Згогурина, хор девушек, поющих песни - и героические, и проникновенные, щемящие душу, создавали подходящее настроение по ходу действия. Наряды девушек, простые, старомодного покроя платья, венки, орудия труда в руках напоминали старые советские фильмы о честных тружениках, живущих верой в коммунизм и светлое будущее.   Действие в спектакле, разворачивающееся на сцене одновременно с музыкой и песнями, выглядело то некой антитезой, то, напротив, дополнением тому, о чём они пели. «Тёмная ночь» и другие мелодии военных лет, исполняемые на народных инструментах прямо на сцене, рождали трогательные мысли о том, как же здорово тогда было, несмотря ни на что.

Среда обитания персонажей непостижимым образом варьировалась от незамысловатых деревенских пейзажей до штаба фашистских преступников во главе с фанатичным Гитлером. На мой взгляд, достаточно сдержанные декорации Марка Борнштейна позволяли зрителям самостоятельно домысливать бытовые детали сельской повседневности ушедших лет.

Техника изображения снов Чонкина посредством добавления эха к голосам героев, нелепость происходящего в этих снах, как-то свадьба Нюры с кабаном, женщина-Сталин ассоциировались у меня  с сюрреализмом, настолько всё выглядело нереальным. Вообще, полный абсурд, царящий на сцене, совсем уж явно напоминал мне «Чапаева и Пустоту» Виктора Пелевина. Видимо, эстетика абсурда особенно популярна в контексте размышлений о советской истории.

Мне показалось, что Сталин в сауне, прикрытый веником и полотенцем, сугубо личное обращение к нему «Коба» выглядели откровенным покусительством на неприкосновенность личности столь высокого ранга. Очень удобный шанс поиронизировать над тем, кто раньше навевал ужас, а теперь уже бессилен как-нибудь отомстить... Нет ли в этом обычного поведения обиженных людей?

Остроумные, цепкие изречения героев заставляли смеяться тех зрителей, кто более-менее  знаком с особенностями деревенского быта  и советских реалий. Кое-кому рассуждения местного селекционера Гладышева - Александра Калашниченко о полезности, простите, дерьма пришлись не по вкусу, что и понятно. Но, на мой взгляд, глубоко философское рассуждение героя в исполнении Александра Калашниченко о «круговороте дерьма в природе» содержит в себе больше, чем просто шутливые научные изыскания. Ведь и сам Чонкин оказался подвержен всеобщему круговороту: история его нелепого рождения от заезжего князя, яростная защита им никому ненужной социалистической собственности от неприятеля, высокая нежданная награда за смелость, смекалку и неожиданная  трагическая в своей нелепости смерть от рук тех, кому он служил. Как говорится,  прах к праху и от праха.

Спектакль М.Ю. Скоморохова  раскрывает парадоксальность тоталитарной системы через размышления о любви, жизни и смерти, без которых не обходится ни одно общество, каким суровым оно бы ни было. В этом, на мой взгляд, привлекательность постановки для разных поколений зрителей и залог его долгой сценической жизни.