Казалось бы, какие тут могут быть научные обобщения? Но как говаривал Виссарион Белинский, факт факту рознь, и все дело в разумении значения фактов. Александр Семенович Ласкин, культуролог и писатель из С.-Петербурга, как раз уразуметь факты очень даже способен. Он умеет за бытовыми, казалось бы, реалиями увидеть типическое, за внешним - внутреннее, в обыкновенном - необыкновенное. Вот и нынче в его сообщении вдруг приоткрылась живая жизнь дерзких мечтателей, каковыми были двоюродные братья Сергей Дягилев и Дмитрий Философов в пору их встречи с Львом Толстым. То был, оказывается, серьезный момент не только их духовного самоопределения. Одновременно это можно истолковать и как своеобразное знаменательное свидание двух эпох в русской культуре - классической и наступающей модернистской, воплощенном в лицах людей, чьи имена говорят сами за себя.

Очень многие люди любят читать документально-художественную литературу об исторических личностях. Александр Ласкин - профессор Санкт-Петербургского университета культуры и искусств, знает, как об этом рассказать. Он - автор десяти книг документальной прозы, в том числе таких, как: "Неизвестные Дягилевы, или Конец цитаты" (1994), "Музыка во льду, или Портрет художника К. Кордобовского" (2000), "Долгое путешествие с Дягилевыми» (2003), "Ангел, летящий на велосипеде» - о возлюбленной О. Мандельштама О. Ваксель (2002), «Гоголь-моголь» - о забытом художнике А. Эберлинге, который до революции занимал должность придворного живописца, а потом стал "придворным художником" при Ленине и Сталине (2006); «Время, назад!» - о двух женщинах - О. Ваксель и З.Б. Томашевской, - волею судьбы оказавшихся в поле жизни гениев (2008); «Дом горит, часы идут» - о русском дворянине Николае Блинове, который во время Житомирского еврейского погрома встал на сторону жертв и был за это убит (2011). За свой литературно-научный труд он был удостоен звания лауреата Царскосельской премии (1993), премии журнала "Звезда" (2001).

Сам о себе он сказал однажды так: «Довольно давно мне стало ясно, что я работаю в «промежуточном жанре». То есть пишу не просто повести и даже не исторические повести, а именно документальную прозу. Как видно, соединив «художественную» и «научную» половинки натуры, мне удалось избежать невроза на почве раздвоенности. С тех пор мой путь лежит в прошлое. Туда, где будущие герои учебников еще не написали всего и почти ничего не знают о своей судьбе» (http://www.port-folio.org/authors/laskin.htm).

Наш герой - не первый среди писателей, кто работает в документально-художественном литературном направлении и любит путешествовать в прошлое для того, чтобы оттуда, «из дали веков» посмотреть на нее «глазами живой современности». Но он, пожалуй, единственный, кто так часто (шестой раз!) «ездит в гости» к Дягилевым, представителям когда-то большого семейства, обустроившего свою жизнь в Прикамье.

- Александр Семенович, как случилось, что Ваша творческая биография тесно переплелась с судьбами самого Сергея Павловича, его родных и близких?

- В годы студенчества я познакомился с поистине удивительным человеком, который стал моим учителем. Это был историк балета Юрий Иосифович Слонимский. Случилось это так. Я писал диплом о чеховских спектаклях Художественного театра. Мне сказали, что Слонимский дружил с художником Владимиром Дмитриевым. Тем самым, что оформлял мхатовские «Три сестры» сорокового года. Мы познакомились и стали общаться. Конечно, в основном говорил он, а я внимательно слушал. Впитывал. Рассказы были необычайно интересные. Оказывается, в юности Юрий Иосифович брал уроки танца у Жоржа Баланчивадзе, будущего Джорджа Баланчина. Отец Слонимского, известный петербургский портной, мог позволить себе роскошь оплачивать эту прихоть сына... От Слонимского я впервые услышал имя Сергея Дягилева. Юрий Иосифович настоятельно советовал мне заняться изучением архива Дягилевых, который хранится в Пушкинском доме... Я, представьте себе, спросил с большим сомнением: «А это интересно?» Хотя к этому времени я уже закончил театроведческий факультет, но Дягилева в нашем институте не проходили... Это был 1977 год.

Александр Семенович, отвечая на вопрос, сослался на свои воспоминания про те давние события, которые месяца три назад он опубликовал в журнале «Семь искусств» (http://www.7iskusstv.com/2011/Nomer3/Laskin1.php) Особенно интересно было услышать, как Слонимский старался пристрастить его к архивной работе, к регулярным «путешествиям в прошлое», учил сопрягать то, что было, с тем, что есть, выстраивать все это в исторический ряд, иногда далекий от официальной версии.

- Когда я пришел в архив, мне вынесли кипу бумаг весом примерно в полтора килограмма. Судя по автографам в описи, я оказался четвертым читателем этих пока неразобранных документов. Первой была знаменитая мирискусница Анна Петровна Остроумова-Лебедева, - продолжает Ласкин делиться подробностями, которые еще не опубликованы. - Тогда, в советские годы на свой страх и риск он написал первый вариант книги о Дягилевых. Никакой уверенности в том, что напечатают, у него не было. Кто такой Дягилев? Причем тут дягилевские родственники? Пришлось рукопись надолго положить в стол. К этой теме Ласкин вернулся только после перестройки. Он написал новый вариант книги (тот самый, что был издан под названием «Неизвестные Дягилевы»). Одно московское издательство приняло книгу, но очень быстро переквалифицировалось в фирму по продаже итальянской обуви. Тогда, в девяностые, это было занятие куда более надежное... Затем нашелся питерский издатель. Чтобы поднять престиж книги (и почти никому неизвестного автора) он решил запастись предисловием какого-то знаменитого человека. Тут на горизонте Ласкина появляется еще один замечательный человек, - петербургский поэт Виктор Кривулин. Кривулин не только написал огромное (почти в печатный лист!) предисловие, но добровольно и бескорыстно взял на себя обязанности редактора. Заодно Кривулин объяснял своему подопечному, что такое литературный труд. Можно сказать, он приучал его к жизни в литературе. Дело это, как мы знаем, совсем непростое... Уроки Кривулина Ласкин вспоминает с той же благодарностью, как уроки Слонимского.

- Александр Семенович, а разве ваш отец, известный писатель и сценарист Семен Ласкин, не помогал вам в вашем творчестве?

- Во-первых, в юности мы слушаем чаще других, чем самых близких... Во-вторых, отец, который потом очень радовался моим успехам, поначалу с опаской наблюдал за моими попытками уйти из науки в литературу. И я его абсолютно понимаю. Нет более ненадежной профессии, чем профессия литератора. Ведь литератор каждый раз начинает заново - если ему удалась одна книга, то это не значит, что у него получится следующая... Он, литератор, этакий вечный дебютант. Быть ученым - дело куда более надежное... Наверное, поэтому я не до конца ушел в литературу и время от времени «изменяю» ей с наукой...

- Насколько я знаю, в вашей жизни были не только наука и литература, но, к примеру, завлитство в Ленинградском театре Ленсовета, и Молодежном театре... Как вы все успеваете?

- Я считаю, что миром движет любопытство. Все, чем я занимаюсь или занимался, мне необычайно любопытно... Кстати, при всем многообразии моих занятий, для меня существуют жесткие рамки. Я никогда не выходил за пределы двадцатого столетия. Тут живут все мои герои. Что касается Дягилева, то для меня это не просто герой, а супергерой. Ни художник Эберлинг, ни Ольга Ваксель, ни чудесный юноша Николай Блинов с ним не могут сравниться. Сколько раз я думал: это моя последняя работа, связанная с именем Великого импресарио, но потом появлялись следующие... Вот и сейчас я пишу для московского издательства «НЛО» книгу, которая будет называться «Дягилев и...» Кстати, первая из трех документальных повестей, которые войдут в эту книгу, будет опубликована в ближайшем - шестом - номере питерского журнала «Нева». Она рассказывает о Дягилеве и Мейерхольде...

Что касается научной и педагогической деятельности, Александр Семенович читает в Санкт-Петербургском университете культуры и искусства курсы истории театра и кино. Кстати, совсем недавно его ученица из Пермского государственного института искусства и культуры Н.С. Мельникова защитила кандидатскую диссертацию по социально-культурной деятельности XVII века, и это было для него еще одно «путешествие по времени», еще одно прикосновение к важнейшей для России переходной эпохе.

- Пермяки двадцать лет назад открыли для себя имя Дягилева. С тех пор ученые, деятели культуры и краеведы занимаются изучением его наследия. Как вы думаете, интерес общественности нашего города к творчеству С.П. Дягилева еще долго будет сохраняться?

- Я в этом крайне заинтересован. Не только как дягилевед, человек уже много лет погруженный в историю жизни этого великого человека, но и как участник Дягилевских чтений. Всякий раз, когда я приезжаю в Пермь, я знаю, что меня ждет общение с замечательными людьми. В первую очередь, хочу назвать Сергея Голынца, Игоря Кондакова, Светлану Бурдину, Анну Деменеву, Ольгу Клименскую, Олега Брезгина, Леонида Быкова... Нас всех объединяет любовь к Дягилеву, к Серебряному веку... Потом я долго вспоминаю эту крайне насыщенную неделю разговоров о самом для меня главном.