Здесь проводятся международные фестивали «Дягилевские сезоны», «Текстура», «Открытое пространство» с акцентом на включенность театрального сознания российских регионов в русло современного западного сценического искусства. В Березниковском драматическом театре, на базе которого открылся новый фестиваль, предложено нечто другое. «ПостЕфремовское пространство», как сказала на страницах фестивального буклета Президент фестиваля Анастасия Ефремова, дочь Олега Николаевича и театральный критик, «символизирует высокий сплав традиций и поиска новых форм во имя Его величества Искусства».

Организаторы фестиваля верят в театральные традиции российской глубинки, потенциал подлинного русского психологического театра, в новые имена и открытия.

Афиша фестиваля предложила березниковским зрителям с 28сентября по 6 октября посмотреть спектакли театров из Москвы, Перми, Арзамаса, Иркутска, Старого Оскола, Ульяновска и Израиля. Большинство из них поставлено по пьесам классиков отечественной литературы, в том числе «На дне» Максима Горького Пермского театра «У моста», «Дом окнами в поле» Александра Вампилова в Иркутском ТЮЗе, «Вишневый сад» Антона Чехова у березниковцев. Как водится на фестивалях, программа включает пресс-конференции с представителями трупп-участниц фестиваля, мастер-классы для актеров, обсуждения и творческое общение. «ПостЕфремовское пространство» проводится при поддержке Министерства культуры России и Министерства культуры, молодежной политики и массовых коммуникаций Пермского края. Более ста пятидесяти участников и более двухсот приглашенных (официальных лиц, театральных деятелей, почетных гостей) выразили желание приехать в эти дни на березниковскую землю.

В первые два дня были показаны спектакли «Петля» Р. Ибрагимбекова Московского драматического театра «МодернЪ» и премьера «На дне» М. Горького Пермского театра «У моста». Нам удалось побывать на третьем спектакле фестиваля - «Свои люди - сочтемся» А. Островского в постановке Арзамасского театра драмы.

В зале в тот вечер был аншлаг, зрители после спектакля аплодировали и пару раз прокричали «Браво». Потом на сцену вышел художественный руководитель Березниковского драматического театра Денис Кожевников, вручил арзамасцам со словами благодарности красивый Знак участника фестиваля, а те, в свою очередь, подарили березниковским артистам картину с видом на Арзамас. Чуть позже состоялась встреча труппы с критиками, где был профессиональный разговор о достижениях и проблемах мастерства современного актера.

Расскажем и мы о своих впечатлениях от постановки «Свои люди - сочтемся» Аарзамасского театра. Сюжет, конечно, был привлекательным для тех, кто не знал пьесы, ибо история из XIX века о том, как копеечные ставки бизнеса управляют поведением людей в личных судьбоносных ситуациях, в минуты счастья и горя, понятна современному зрителю, сполна вкусившему горький хлеб современных рыночных отношений в России. Для тех же, кто пьесу читал и не раз видел ее на сцене, с первых минут становилось ясно, что перед нами предстала традиции прочтения Островского советским социально-психологическим театром.

Историческая обстановка действия, исторические костюмы, элементы традиционной народной культуры в песнях, танцах, использование народных музыкальных инструментов - словом, купеческая замоскворецкая среда. Но была и образная сценография И.А. Сергеевой: явленный нам на сцене огромный сундук быстрым мановением рук рабочих сцены превращался в дом купца Большова, задумавшего околпачить своих кредиторов. Интересно воплощенная мысль художника, однако, слишком быстро обнажила тайну психологии «своих людей» с их ценностями ежедневной торговли и барыша. Они никогда не сочтутся друг с другом по совести и уговору. «Сундучное» пространство диктовало только один принцип существования: «в этом мире без капитала никак нельзя».

Финал предугадывался, хотя на этом пути режиссером-постановщиком А.Я. Кулиевым вместе с актерами было найдено немало характерных и выразительных деталей поведения персонажей пьесы. Назовем лишь некоторые из них. Липочка - Е. Митясова, узнав, что Лазарь богат, позволяла ему к ручке своей приложиться, но тут же брезгливо ее вытирала о подол. Лазарь - М. Гордиенко подманивал падкую на деньги сваху - Е. Лупачеву стуком в коробке конфет, похожим на звон денег, использовал ее в своих целях, а когда она надоедала требованиями заплатить за услуги, хватал за шиворот, протаскивал к зеркалу и чуть ли не тыкал ее лицом в него, чтобы убедилась: незачем с «такой рожей» ей тут шляться. Нишенский капитал спившегося стряпчего Рисположенского - Ю. Рослова заключался в прихватывании с собой за кулисы то бутылки водочки, то тарелки с нехитрой закусочной снедью. В спектакль было введено новое по сравнению с пьесой лицо - Нищенка - Т. Хлопкова. Она в доме Большова тоже занималась своим бизнесом: настойчиво пела, пока ей в кошелку на шее не кидали монеты.

Постановщик понимал, что помимо «сундучного» мирка существуют другие пространства и другие человеческие ценности, об этом свидетельствовали его приемы финального выхода Нищенки и чистого «банкрута» купца Большова в белых одеждах прямо в зрительный зал; иные песни исполнительницы роли Нищенки, исполняемые ею вне дома Большовых со скинутым с головы платком, словно освобожающим ее от прежней роли, музыка грампластинки, звучащая откуда-то сверху... Но все это существовало вне характеров главных действующих лиц.

В отечественной культуре XX века периодически возникали призывы к театрам идти «вперед, к Островскому!» Сегодня их не нужно произносить, ибо многие театральные деятели сами чувствуют перекличку времен и характеров людей из «темного царства» Островского XIX века с атмосферой и человеческими заботами нынешней пореформенной четверти века. Но как приблизить к зрителю персонажей классической пьесы, сделать их «знакомыми незнакомцами», живыми и убедительными?

В этом смысле главным открытием для меня, как зрителя, стало исполнение роли Подхалюзина М.Гордиенко. Мы увидели, что его приказчик Лазарь Елизарыч - прохиндей почище хозяина Самсона Большова. И в то же время он способен, оказывается, на иные чувства и мечты, кроме наживы. Таков эпизод с лентой Липочки, которая позволила актеру практически без слов выразить живую душу влюбленного молодого человека. Другой эпизод, когда Подхалюзин решается пойти просить у кредиторов копеечную скидку ради тестя. Подхалюзину - Гордиенко веришь в тот момент, что он делает это, действительно жалея старика. Но тут же поражаешься, с каким остервенением он растирает по полу, как последнюю тряпку, свою добротную рубаху, чтобы выглядеть перед кредиторами как можно более потрепанным. Перед нами человек с расколотым сознанием, противоречивой душой. Наш человек. Вот здесь и начинается традиция, которая ведет к современному Искусству.