Когда я шёл на концерт в ДК Солдатова, в голове как-то сам собой возник вопрос:

- Что именно в творчестве Владимира Высоцкого является наиболее ценным лично для меня?

Ответ нашёлся быстро. Мне вспомнились кадры кинохроники, которые я впервые увидел ещё на черно-белом телевизоре, кажется, лет 25 назад, а потом ещё несколько раз (по телевизору же) с перерывами в несколько лет. На экране Владимир Высоцкий. Он берет гитару, говорит, что песня называется «Мы вращаем Землю», и начинает петь (первый куплет, с которого эта песня начинается, в эпиграфе). В самом начале песни Высоцкий останавливается: ему что-то не понравилось. Начинает сначала. Кажется, останавливается снова - опять досадная неточность! Несколько нервничает, начинает в третий раз и поёт теперь уже от начала до конца, без остановок. Я хорошо помню это ощущение. Остановился... зачем? Ведь и так, вроде бы, всё нормально. На второй раз - какая-то неуловимая разница, вроде бы, есть. На третий раз - такое впечатление, что Высоцкий сейчас будет чуть ли не бесконечно останавливаться и что-то улучшать.

Уже сейчас, после вечера в ДК Солдатова, за компьютером я попытался найти эту хронику на видеохостингах. Не нашел. Зато (пока искал) обнаружил, что есть не менее пяти записей этой песни. При этом, в каждом «новом» случае, Высоцкий исполняет её, будто бы, в совершенно «новой» манере, с «новыми» смысловыми и музыкальными акцентами и нюансами. И, пожалуй что, каждую из этих записей можно назвать хрестоматийной.

Творчество Владимира Высоцкого - что это такое, в сущности? Поэзия? Наверное, вряд ли. Как слова в песнях Высоцкого отделить от музыки, да ещё и от непосредственного звучания самой песни? Никак. Вот, например, сайт культура.рф публикует четверостишие из эпиграфа без запятой во второй строчке. Но я всё-таки поставил эту запятую, потому что, на мой взгляд, Высоцкий поет так, будто бы запятая есть (что не исключает и того, что кто-нибудь другой «субъективно» же посчитает, что запятой там быть не должно, и тоже по-своему будет прав). И ещё. Почему слово «Землю» в первой строчке написано с большой буквы («От границы мы Землю вертели назад»)? Почему не «землю» (ведь в песне, если понимать буквально, речь идет солдатах-пехотинцах на передовой)? При восприятии на слух - возможны оба варианта, и эти оба варианта являются «правильными», а фиксация текста на бумаге вынуждает выбирать один вариант, из-за чего «полифония смыслов» существенно теряет в силе. То же самое - «оттолкнувшись ногой от Урала». Слово «Урала» - в кавычках или без кавычек? Имеются в виду Уральские горы (Уральский регион) или грузовик «Урал»? В первом случае, «оттолкнувшись ногой от Урала» - красивая метафора (ну, или сравнение), взаимодействующая с первой строкой в том случае, если под «вращаем Землю» подразумевается метафора (сравнение) о вращении планеты Земля. Но, если понимать в буквальном смысле, при выполнении боевой задачи, комбат вполне мог и внезапно выпрыгнуть из кабины грузовика «Урал», оттолкнувшись от него ногой (кабина «Урала» расположены высоко и самый быстрый способ выйти из нее - именно выпрыгнуть, оттолкнувшись ногой). Казалось бы, в песне речь идет о событиях Великой Отечественной войны. Но ведь грузовик «Урал» - выпускается с конца 1950-х - начала 1960-х. Анахронизм? Или, если в этой «ветке смыслов» «Урал» - грузовик, то война ещё не кончилась, так? И что это за война, в таком случае? Но всё это богатство смыслов очень теряет в силе, когда слова фиксируются на бумаге. Один из смысловых «сценариев» становится, по меньшей мере, основным, если не единственным.

Может быть, дело в музыке? Тоже вряд ли. Музыка в песнях Высоцкого, всё-таки, имеет ярко выраженный «прикладной» характер и не может существовать сама по себе, без слов. Тогда может быть, дело в том, что Высоцкий - поэт, композитор и исполнитель собственных сочинений в одном лице, и/или представитель «авторской песни» как особого художественного направления, сложившегося в СССР в 1960-е годы? И да, и нет. Композиторы и поэты «в обычном понимании» (даже в одном лице) пишут песни для разных исполнителей (а не только для себя). А «успешные» и более-менее общественно признанные случаи исполнения песен Высоцкого кем-либо, кроме него самого, всё-таки, крайне редки (даже если сравнивать с другими поэтами-композиторами и/или бардами). В таком случае, быть может, дело в том, что Владимир Высоцкий - ещё и актер, и его песни невозможно отделить от «актёрской подачи» слов и музыки? Тоже, - и да, и нет. Вряд ли кто-то будет оспаривать актерское дарование Высоцкого. Но его песни из фильмов ведь существуют и сами по себе. Более того, граница между самим Владимиром Высоцким и воплощенными им персонажами, нередко кажется размытой. Вот, например, Глеб Жеглов и Владимир Высоцкий - личности отнюдь не тождественные. В целом. Но в какие-то моменты, кажется, будто бы эти личности «совпадают». Ну, а если уж Высоцкий в каком-либо спектакле поет со сцены собственные песни, которые он, в то же время, ещё и исполняет «от своего имени» вне спектакля, то в такие моменты актер ещё больше «отождествляется» с персонажем. Что, впрочем, не исключает и обратного: Высоцкий в своих песнях может «играть роль» совсем не симпатичных ему людей. Ну, допустим... таких как фашистские солдаты группы «Центр» или циничные служители зла из песни «Баллада об оружии». Выходит, творчество Высоцкого - это такой, своего рода «фольклор»? Назвать это «фольклором», конечно, легко, но... «фольклор» не бывает «фольклором одного человека».

В общем, творчество Владимира Высоцкого, пожалуй, можно «определить» как некий нераздельный (говоря по-научному, синкретический) комплекс поэтического и музыкального текста, манеры исполнения, актерской подачи и личности автора как таковой, которая весь этот «комплекс» как бы «окрашивает». Александр Введенский однажды сказал: «Хармс не создает искусство - он сам есть искусство». Это, пожалуй, можно отнести и к Владимиру Высоцкому... но лишь отчасти! Мотив создания себя (и в том числе, искусства в себе) в творчестве Владимира Высоцкого весьма заметен.

Я намеренно привожу эти рассуждения, чтобы проиллюстрировать сложность задачи, которую ставит перед собой Академический хор «Млада». Владимир Высоцкий очень популярен, а это значит, что каждому зрителю (слушателю) в его творчестве ценно что-то свое (и многие, подобно мне, могут написать об этом несколько страниц). Каждый приходит в концертный зал со своими представлениями о Высоцком, какими-то своими ожиданиями, - и у всех они индивидуальны (возможно, некоторые читатели уже сейчас могут оценить меру этой «индивидуальности» по количеству раз, когда им захотелось со мной поспорить в отношении сказанного в предыдущих абзацах). Тем не менее, задача эта вполне успешно решается.

Концертная программа хора «Млада» начинается с широко известной песни Владимира Высоцкого «Я не люблю». Первый куплет звучит в исполнении самого Высоцкого (видеозапись на экране), второй куплет исполняет Евгений Дятлов, а третий - хор «Млада». Тем самым, задается основной «вектор»: что именно в творчестве Высоцкого для нас актуально сейчас? И, практически сразу, даётся ответ (или, скорее, ставится ещё один вопрос).

На экране Владимир Высоцкий, но уже не «лично», а в качестве актера, персонаж которого произносит:

- Сейчас начнется допрос. Следователь сперва будет ласков. Он предложит папиросу. Потом предложит жизнь. Папиросу можно взять. А от жизни придется отказаться.

После кинофрагмента хор «Млада» исполняет песню «Деревянные костюмы» (стихи Владимира Высоцкого на музыку Сергея Слонимского).

Ценность человеческой жизни не подлежит сомнению. Но есть ли что-то ещё более ценное, ради чего от жизни необходимо отказаться? И ради чего именно? В несколько иной, более мягкой форме этот вопрос создатели спектакля формулируют так: «Что в человеческой жизни является по-настоящему важным, на что действительно стоит её потратить?». Пожалуй, не будет большим преувеличением сказать, что вокруг этих вопросов, собственно, и выстроен весь спектакль о Владимире Высоцком.

Слово «спектакль» в предыдущем абзаце не опечатка. По чисто внешним признакам, «Высоцкий» - это, конечно, концертная программа, состоящая из ряда номеров. Однако, во-первых, в этой программе есть драматургия и действие. Во-вторых, - актерская работа. Наконец, в третьих, неотъемлемой и важной составляющей целого являются костюмы (художник по костюмам Ольга Величко), свет (художник по свету Александр Васин) и видеоряд (Данила Никитин). Театральная составляющая очевидна настолько, что слово «спектакль» здесь просто напрашивается. Ну, или «программа-спектакль».

По поводу актерской работы... В общем-то не секрет, что ярко выраженный артистизм, способность к актерским перевоплощениям - известные особенности хора «Млада», которые нашли свое применение и здесь. Но об этом чуть позже. А пока - несколько слов о работе Евгения Дятлова.

Честно говоря, я думал, что так не бывает: кто только ни говорил, что скопировать Владимира Высоцкого невозможно? А оказалось - возможно. Я несколько раз ловил себя на мысли: «Это Евгений Дятлов или реальный Владимир Высоцкий в записи?» Мало того. Евгений Дятлов сумел, будто бы, перевоплотиться в Высоцкого, не просто скопировать, а как бы буквально прожить на сцене как настоящий Высоцкий. Такое перевоплощение создает очень любопытные (и отчасти неожиданные) театральные эффекты.

Перевоплотившийся во Владимира Высоцкого Евгений Дятлов не только исполняет его песни, но и читает стихи Булата Окуджавы (1924-1997), Евгения Евтушенко (1932-2017), Андрея Вознесенского (1933-2010). Ксения Гашева (литературный редактор программы-спектакля «Высоцкий») в опубликованной в программке статье-аннотации «Певцы у микрофона» называет этих авторов (вместе с Беллой Ахмадулиной) ближним дружеским кругом Высоцкого и, в качестве иллюстрации, цитирует строфу Вознесенского (Евгений Дятлов читает со сцены это стихотворение целиком):

И как Шлиман раскапывал Трою,

Взяв на веру слепого Гомера,

По стихам твоим внуки откроют

Наши муки и нашу веру.

Таким образом, творчество Владимира Высоцкого как бы помещается в контекст эпохи 1960-х годов.

Мало того. Убедительное и, возможно даже, уникальное по своей точности перевоплощение Евгения Дятлова создает ощущение, что Владимир Высоцкий, и в самом деле, ожил. И вот, он (Высоцкий), будто бы, неспешно читает эти стихи, и сегодня, из 2023-го года, ведет со своими старыми знакомыми диалог: пытается понять их точку зрения, с чем-то соглашается, о чём-то, будто бы, спрашивает. Спрашивает (по моим личным ощущениям), будто бы голосом Глеба Жеглова из первых серий «Место встречи изменить нельзя», где Глеб Жеглов спокойно и, в целом, доброжелательно, иногда с несколько колким юмором общается со своими коллегами по работе (или с незнакомыми людьми, в которых пока ещё не разобрался до конца).

Вот, он будто бы спрашивает у Андрея Вознесенского: «Я ведь ушёл в 1980-м, а что произошло дальше с нашей верой? кто её сохранил?».

А вот будто бы сам Высоцкий, из 2023-го года, читает строки Булата Окуджавы:

То ли мед, то ли горькая чаша,

то ли адский огонь, то ли храм...

Все, что было его,- нынче ваше.

Все для вас. Посвящается вам.

И, обращаясь к автору, задает вопрос: «А как прошла твоя жизнь после июля 1980-го? Что ты выбрал, когда пришлось выбирать? Почему?».

А вот «оживший Высоцкий» читает строки Евгения Евтушенко:

Я верю в их святую веру.

Их вера - мужество мое.

Я делаю себе карьеру

тем, что не делаю ее!

И, дочитывая стихотворение «Карьера», будто бы беседуя с его автором, размышляет: «Оказывается ты пережил меня на 37 лет - это же ещё одна жизнь Пушкина! Расскажи мне теперь, что было в те годы с твоей карьерой?».

Разумеется, каждый зритель и слушатель будет осмысливать эти диалоги по-своему (свои рассуждения привожу в качестве примера). Но важно то, что авторы концертной программы-спектакля «Высоцкий» дают возможность поразмышлять!

Большое достижение программы-спектакля «Высоцкий» заключается в том, что она дает возможность не только поразмышлять об эпохе 1960-х годов, но, в определенной степени, ещё и пережить её через музыку. В этом плане, Академический хор «Млада» предлагает решения простые и естественные, а в то же время, неожиданные и даже в чем-то парадоксальные. На этом стоит остановиться подробнее.

Уместно ли хоровое исполнение песен Высоцкого? Что это даёт? Оставляя за скобками взгляды наиболее радикальных сторонников «аутентичного Высоцкого» («правильно - только когда он сам со своей гитарой, а всё остальное - от лукавого»), отметим, что сам Владимир Высоцкий записывал свои песни совместно с Инструментальным ансамблем «Мелодия» под управлением Георгия Гараняна. Эти грампластинки, кстати, весьма популярны. Да и само существование ансамбля «Мелодия» свидетельствовало о том, что аранжировки эстрадных песен были востребованы ещё тогда. Вероятно, эта востребованность соответствовала глобальной тенденции становления и развития эстрадно-симфонических оркестров (достаточно вспомнить хотя бы основанный в 1960-х годах оркестр Поля Мориа). В программе-спектакле «Высоцкий», кстати, тоже есть небольшой «оркестр» - Инструментальная группа (Александр Колесников, Павел Стародубцев, Роман Аверин, Станислав Юнкинд, Станислав Козельский, Владислава Сухорослова, Дмитрий Анапов), которая вполне успешно передает «инструментальный колорит» эпохи (звуковой баланс между Инструментальной группой, хором «Млада», Евгением Дятловым и фонограммой видеозаписей с участием Владимира Высоцкого в непростой акустике зала ДК Солдатова успешно «привёл к общему знаменателю» звукорежиссер Сергей Выгузов).

Можно, конечно, спросить: а нужен ли, скажем, симфонический оркестр применительно к авторской песне? Что он может добавить? В качестве ответа приведу пример. В фильме «Белорусский вокзал» песню Булата Окуджавы «Нам нужна одна победа» сначала поет под гитару Нина Ургант, а в финале фильма эта же песня звучит в оркестровом переложении без слов. Сравнить легко.

Симфонический оркестр требует настолько серьезной переработки песни (даже если в ней всего лишь «три блатных» или «пять туристских»), что это может поменять её характер, «возвысить» стиль, выявить (подчеркнуть) те или иные жанровые черты, раскрыть смыслы...

Именно в таком направлении, собственно, и работает хор «Млада» при создании своих музыкальных транскрипций. Но, при этом, идёт гораздо дальше (хотя потому, что хор - гораздо более тонкий «музыкальный организм», чем оркестр, но дело, разумеется, не только в этом). Транскрипция - это фактически новое музыкальное произведение, а не просто «музыкальная обработка» для того или иного состава музыкантов (в программке, впрочем, младовские транскрипции скромно названы аранжировками, но сути дела это не меняет: ведь и «Высоцкий» в целом, выходит далеко за рамки скромно заявленного авторами жанра «концертная программа»).

Вот, скажем, транскрипция известной песни Владимира Высоцкого «Гимнастика» (авторы - Ольга и Яков Саравайские). Не каждый современный композитор в такой мере владеет искусством варьирования (а тем более, когда дело касается хора!) и не каждый столь изобретателен в отношении исполнительских приемов. Кроме того, данная транскрипция является транскрипцией-фантазией: в ней цитируется «Спортивный марш» Исаака Дунаевского и ещё несколько узнаваемых советских «спортивных мелодий». А это, в свою очередь решает важную драматургическую задачу соединения эпох: от 1930-х - к 1960-м. Размышляя в заданном транскрипцией-фантазией направлении, вслед за строками Вознесенского («По стихам твоим внуки откроют...») можно вспомнить и «Во весь голос» Владимира Маяковского («Профессор, снимите очки-велосипед! / Я сам расскажу о времени и о себе»).

Другой пример: «Грузинская песня» («Виноградную косточку в теплую землю зарою...») Булата Окуджавы (автор транскрипции Сергей Выгузов). Внешне аскетичное изложение в хоровом многоголосии неожиданно выявляет не только стилистические элементы эпохи барокко, но даже обнаруживает (будто бы) мелодическое родство с композицией «Д. Каччини. Ave Maria» с известной грампластинки «Лютневая музыка XVI-XVII вв.», где гитарист-мистификатор Владимир Вавилов исполнил ряд собственных композиций, которые приписал известным и неизвестным старинным западно-европейским авторам. На той же пластинке, кстати, записана и известная «Канцона», музыка которой вместе со стихами Анри Волохонского стала известной песней «Город золотой» - яркий образец «шестидесятнического христианства». А это, в свою очередь, прекрасно «рифмуется» с упоминаниями Христа в песнях Владимира Высоцкого (из программы-спектакля «Высоцкий»), ну и, конечно, со знаменитым стилистическим «миксом мотивов» из «Гамлета», «Доктора Живаго» и Евангелия от Луки «Гул затих. Я вышел на подмостки» - стихотворением Бориса Пастернака, которое Высоцкий исполнял под гитару перед началом спектакля «Гамлет» в Театре на Таганке (именно этим стихотворением и песней «Памяти поэта» Давида Тухманова на стихи Андрея Вознесенского программа-спектакль «Высоцкий» завершается).

Трудно переоценить роль хора «Млада» как в музыкальном раскрытии творческих граней Владимира Высоцкого, так и в музыкальной характеристике его эпохи. Вот, к примеру, фантазия на тему Мишеля Леграна (из фильма «Шербурские зонтики») и ещё несколько родственных тем из французской музыки того времени (авторы транскрипции Ольга и Яков Саравайские). Эта транскрипция не только создает музыкальный образ Марины Влади - французской актрисы и жены Владимира Высоцкого, но ещё и «работает» на образ Высоцкого-«европейца», осваивающего язык французской культуры. А вот нечто, казалось бы, совершенно противоположное: «Кони привередливые», транскрипция, выполненная почти что в свиридовском духе (автор Сергей Выгузов), - совершенно неожиданно раскрывает Высоцкого-«почвенника» и, тем самым, даже сближает его творчество с поэзией, скажем, Станислава Куняева или Юрия Кузнецова. Надо ли дополнительно говорить о том, как легко, убедительно и естественно - через хоровое звучание - «Млада» раскрывает Высоцкого-лирика?.. Примеров много, я привожу лишь буквально первое, что приходит в голову.

Необходимо, кстати, отметить органичность ансамбля Евгения Дятлова и Академического хора «Млада»: им удалось «совпасть» в вокальной технике, а это - относительная редкость (например, даже академическим певцам-солистам не всегда удается «совпасть» с академическим же хором). А без этого «совпадения» совместное звучание было бы, как минимум, неестественным (как максимум - откровенно фальшивым). Особенно есть учесть, что Евгений Дятлов пел в микрофон, настроенный на весьма значительное, в сравнении с хором, усиление звука (этот вполне уместный здесь художественный прием, к слову сказать, тоже встречался у Георгия Свиридова, в «Патетической оратории» на стихи Владимира Маяковского).

У читателей может возникнуть вопрос: почему практика хоровых (пусть не транскрипций, но хотя бы) аранжировок не существовала раньше в том же объеме, как это сейчас представлено у Академического хора «Млада»? Очень просто: «Млада» сегодня делает то, что раньше считалось в хоре неисполнимым, а кое-что из «младовского» репертуара... до сих пор таковым считается.

Концертный зал ДК Солдатова был заполнен полностью, и даже чуть больше: все места оказались заняты, а несколько человек в амфитеатре сидело на приставных стульях. По всей видимости, причина аншлага не только в популярности Владимира Высоцкого, но ещё и в том, что хор «Млада» за почти что тридцать три года своего музыкального служения, помимо популярности, «заработал» большой кредит доверия у публики. Слушатели и зрители не сомневаются, что если уж «Млада» за что-то берется, то непременно справится даже с очень трудной задачей, - даже с тем, что (подобно программе-спектаклю «Высоцкий») кажется невозможным. В финале вечера зрительный зал посчитал необходимым встать и несколько минут с воодушевлением аплодировал, а вскоре после ухода артистов за кулисы у входа в артистическую выстроилась очередь из нескольких десятков наиболее настойчивых поклонников «Млады» и Евгения Дятлова.

Фото: Павел Трубин (1-8, 11-14), Андрей Чунтомов (9,10)