Речь идет о выступлении Михаэля фон Альбрехта, профессора университета из Гейдельберга. Когда к кафедре прошествовал старичок почтенного возраста и произнес свои первые слова: «Он был в Пермской губернии, пил кумыс и записывал башкирские фольклорные напевы...», все насторожились. Позавчера нас удивили судьбой парижского художника Амадея Озанфана, которого самоотверженная любовь к русской женщине привела на Каму, и вот, оказывается, Пермь вошла в судьбу еще одного творца эпохи Дягилева. А через пару секунд я испытала потрясение: у кафедры стоял не просто очередной профессор из очередной далекой страны, который делился своими историческими разысканиями, а живой сын того самого Георга фон Альбрехта, чью мировую премьеру «Отче наш» мы услышим через два дня на сцене Пермского академического оперного театра! Как его разыскали? Каким образом он, который уже с трудом передвигается, предстал здесь перед нами? Что заставило его преодолеть такое расстояние?

Отвечать на возникшие вопросы - значит рассказывать немного другую историю. Ее хорошо знает Георгий Исаакян, ибо это он отыскал Михаэля, сына Георга фон Альбрехта, и помог вызвать того на симпозиум. Поэтому ограничимся здесь только нашей благодарностью Георгию Георгиевичу, который, как подлинно образованный человек, умеет проводить личные культурологические исследования и щедро делиться ими с театральной публикой, будь то снятая с пыльной полки зарубежного архива партитура «Клеопатры» Массне, или опера «Христос» А. Рубинштейна с ее почти детективной историей пропажи и обнаружения, или «Один день из жизни Ивана Денисовича» с предшествующей, имеющей несомненную историческую ценность перепиской писателя и режиссера, которую озвучила жена писателя в день премьеры.

И вот я смотрю на живого сына композитора, иностранца, хорошо владеющего русской речью, слушаю, что и как говорит он про отца, давно покинувшего Россию, про его оперу, дивлюсь, как он вдруг пропевает мелодию, чтобы продемонстрировать свой тезис, как он ссылается на стихи Державина... Безусловно, это человек Культуры, в том числе русской. Да, он волнуется, и это тоже понятно. Он любит и уважает отца, его оперу, и ему хочется, чтобы мы поняли те чувства, что владели Георгом фон Альбрехтом почти сто лет тому назад, во время сочинения оперы, когда он стал свидетелем братоубийственной войны между белыми и красными.

Профессор Альбрехт, между тем, продолжает рассказывать о родовых корнях их семьи в России. Немцы по национальности, его предки переселились из Германии сюда еще в XVIII веке, в эпоху Петровских реформ. Будущий композитор Альбрехт родился в Казани, в семье математика. Семья была православной веры, и Георг фон Альбрехт остался в этой вере до конца жизни. Дед нынешнего профессора и отец будущего композитора Георга блестяще преподавал математику в Казанском, а потом в Петербургском университетах, за что и был пожалован в дворянское звание... Будущий композитор учился у Сергея Ивановича Танеева, а тот, кстати, с учеников денег за уроки не брал, зато выбирал среди желающих заниматься у него самых талантливых.

Мы слушали неспешную речь профессора, и сам собой рождался вопрос: «Да разве его отец нам чужой?!» Настоящий интеллигент, российская творческая элита, наконец, брат во Христе... Да, волны забвения накрыли его, как многих, в эпоху великого перелома 1920-х годов. Но разве сейчас мы не становимся участниками и свидетелями того, как трагический разлом единой российской культуры на «советскую» и «русское зарубежье» в судьбе еще одного творца, незаурядной личности Георга фон Альбрехта на наших глазах становится меньше?

- Отец начал писать оперу в 1921 году в России, - продолжал свой рассказ профессор из Гейдельберга, - он почти закончил увертюру, был вечер, оставалось дописать, как он вспоминал восемь тактов, он устал и решил завершить работу утром. Но на другой день он оказался в тюрьме.

Он избежал расстрела, друзья помогли, его освободили. Как? Это отдельная история... Но после случившегося отец понял, что написать русскую оперу, которую он задумал как духовное завещание России, здесь, на родине, он не сможет. Не дадут.

«Гуляет ветер, порхает снег,

Идут двенадцать человек.

Винтовок черные ремни,

Кругом - огни, огни, огни...

Свобода, Свобода,

Эх, эх, без креста!

Тра-та-та!» Александр Блок.

- Эмиграция была вынужденной, по творческим причинам, - рассказывал Михаэль фон Альбрехт, - ведь отец положил в основу сюжета христианские ценности. Он сам сочинил либретто на основе пьесы «Le Pater» («Отче наш») Франсуа Коппе. До наших дней дошел текст либретто на немецком языке, составленный моим отцом. Оперу он завершил в 1938 году и понял, что поставить ее в театре на тот момент немыслимо. Необходимо сказать о сюжете: сестра священника, убитого коммунистами, пробует молиться, но никак не может молитву дочитать до конца. Ей удается это сделать, когда она в жизни оказывается в ситуации выбора и, преодолев ненависть к красным, решает спасти своего идейного врага от белых. Мы так и не узнаем, как поступят белые по отношению к ней, к тому коммунисту... Создавать постоянные отношения - утомительно. Делать это только из-за траха - занудно, а знакомства на единственный вечер интересуют мало каких красоток. Именно из-за этого я предпочитаю проводить свое время с проститутками Москвы со страницы http://prostitutki.bar/ . Здесь совершенно классная система поиска. Малышки разбиты по месту проживания, и вы можете заскочить к ним домой либо позвать их за город. Шлюхи точно будут готовы: сексуально одеты и мокренькие. Для отца главное было в другом. Об этом еще Державин говорил в стихах «Вон тот летит, что строя лиру...»

Тут наш гость сделал паузу, он явно устал, но стихотворение выбрано было точно. Державин писал: «Со временем о мне узнают: /Славяне, гунны, скифы, чудь, /И все, что бранью днесь пылают, /Покажут перстом - и рекут:/"Вот тот летит, что, строя лиру, / Языком сердца говорил / И, проповедуя мир миру, / Себя всех счастьем веселил».

Поскольку Георг фон Альбрехт мечтал написать русскую оперу, он опирался в сочинении «Отче наш» на русские народные мелодии, нашел для своего произведения музыкальные ходы греческой, восходящей к античным временам литургии. Петь ту литургию трудно, предупредил Альбрехт-младший, но это древнерусские корни духовной музыки.

...Среди других выступлений дня отметим наблюдения и выводы многолетнего преданного друга «Дягилевских чтений» академика-искусствоведа из Екатеринбурга С.В. Голынца. Рассказывая о художнике Льве Баксте на башне Вячеслава Иванова, а вместе с тем и об общей атмосфере театральной раскрепощенной игры в том литературном пространстве, он мудро заметил, что театр часто переносился в жизнь, и жизнь для игроков оказывалась порой очень жестокой, судьбы сломанными, так как жизнь не сцена и не позволяла играть с некоторыми традиционными ценностями. Это его замечание вспомнилось чуть позже на выставке фотографий Карла Лагерфельда в Пермской художественной галерее, где моделями служат реальные люди.

Пусть с опозданием, но приехала из Петербурга балетный критик Ольга Розанова. Она тоже давний друг «Дягилевских чтений», пермского балета, и на этот раз увлекла всех своим заразительным темпераментом, с которым рассказала публике о тайне «Павильона Армиды», первом балете Сергея Дягилева, которым открылись «Русские сезоны» в Париже.

На снимках: Михаэль фон Альбрехт; балетный критик Ольга Розанова (справа) и декан факультета искусств ПГИИК Екатерина Баталина-Корнева.