Об этом событии первыми сообщили «Российская газета» и телеканал «Культура». Что можно добавить к опубликованному?

Да, театральная публика России и мира открыла для себя ранее неизвестные страницы в творчестве «русских европейцев» начала XX века: антрепренера Сергея Дягилева, композиторов Игоря Стравинского и Сергея Прокофьева, художника Михаила Ларионова, представителя российской школы балета Джорджа Баланчина. Плеяду давно признанных Европой талантов на спектакле закономерно предваряло имя Петра Чайковского, музыкального гения России, чье творчество еще в юности оказало влияние на тех же Дягилева и Прокофьева и чье имя неслучайно носит пермский музыкальный театр.

Эта премьера обязывает несколько раз с уважением и восхищением повторить слово «впервые». Впервые в России на пермской сцене был показан балет «Сказка про шута, семерых шутов перешутившего» Сергея Прокофьева в хореографии Алексея Мирошниченко, художественного руководителя пермского балета; впервые мы увидели восстановленный облик декораций в исполнении Михаила Ларионова, первого художника этого балета в антрепризе Сергея Дягилева. Впервые на отечественной сцене благодаря репетиторам Фонда Джорджа Баланчина, в прошлом солистам его труппы New York City Ballet Сандре Дженнингс и Полу Боузу восстановлена хореография двух балетов Джорджа Баланчина: «Monumentum pro Gesualdo» на впервые прозвучавшую в Перми музыку И. Стравинского и «Kammermuzik № 2» П. Хиндемита.

Роль первопроходцев налагала особую ответственность на пермскую балетную труппу и на оркестр, самых главных действующих лиц, которым на премьере предстояло захватить, поразить публику тем небывалым, необычным и легендарным, что предлагалось замыслами постановщиков. Профессиональный исполнительский уровень танцовщиков и самоотдача на спектакле помогли увлечь зрителей эстетикой бессюжетных балетов Баланчина, скрытой одухотворенностью «Вариаций на тему Рококо для виолончели с оркестром» П. Чайковского в постановке А. Мирошниченко, соло на виолончели Игорь Бобович. Достойным дирижером трех первых балетов был Валентин Урюпин, также сравнительно новое имя в культурной жизни Перми.

Кульминацией вечера для зрителей стал, безусловно, «Шут...» Сергея Прокофьева в постановке Алексея Мирошниченко, дирижировал спектаклем Теодор Курентзис. Балетной труппой было подготовлено несколько составов для исполнения главных партий. В первый вечер партию Шута станцевал Александр Таранов (на фото Тарас Товстюк), Шутихи -Ляйсан Гизатуллина (на фото Наталья Домрачева), Купца - Сергей Мершин, Козлухи - Анна Терентьева. Семь шутов представили Роман Тарханов, Артем Мишаков, Степан Демин, Никита Четвериков, Алексей Лысенко, Дмитрий Звягин, Иван Ткаченко. Здесь важен каждый танцовщик в каждом сценическом эпизоде, ибо зрителю в считанные минуты дано увидеть и зарождение злого смеха у Шута, и готовность жены поддержать опасную шутку мужа, и семикратно увеличенные в зеркале сцены - глупость, простодушная доверчивость, оскорбленное самомнение и жажда мщения, еще раз мщения за обман... се вместе в какой-то момент становится просто страшным. Важно, что это произведение Прокофьева, Дягилева и Ларионова, созданное почти сто лет назад, возвращено к нам как современное, с ярко выраженными национальными особенностями мира русских. В музыкальном зрелище с его веселой ярмарочной пляской-игрой, с «ручейками» и хороводами, с тонкой иронией хореографа по отношению ко всем персонажам, под неутомимый звон бубенчиков, «несущийся» по-над музыкой оркестра, вдруг на сцене случается нечто, сопровождаемое грохотом барабанов и боевым кличем духовых. Интересно, что предощущение неизбежности драматического разрешения «шутейной истории» возникало в зрительском сопереживании происходящему на сцене непроизвольно, оно нарастало, провоцируемое и музыкой, и хореографией. Удивительно, что счастливый конец, при котором Шут избегал наказания, не избавлял от раздвоенности тревожно-радостных зрительских ощущений. Привычка к «жестоким играм» осталась с этим парнем. В финальных парных танцах спектакля он вместе с Шутихой, как настоящий герой народной комедии, был «в первых рядах» праздничного действа.

Балет «В сторону Дягилева» поражает продуманностью выбора произведений Алексеем Мирошниченко, масштабностью творческого замысла. Представлена музыкально-хореографическая картина нескольких переходных эпох, начиная от рубежа XVI-XVII веков, к которой нас отсылает «Мадригальная симфония памяти Джезуальдо» Игоря Стравинского, через культуру модерна рубежа XIX-XX веков до современной противоречивой мультикультурной ситуации. Спектакль несет в себе представления о человеке и его ценностях в разные времена как в глобальном общеевропейском пространстве, так и на отдельно взятой территории России. Такие спектакли - редкость на сцене.

Поэтому - пожелание художественному и административному руководству: эту постановку надо поберечь. Любое сценическое произведение при эксплуатации подвержено разрушению, это известно всем. Хотелось, чтобы только что рожденный спектакль окреп, устоялся, и сценический его текст был окончательно выверен на любящей артистов публике.

Но увы... Его отправляют на гастроли. Как это случилось и с предыдущей премьерой - «Бахчисарайским фонтаном». Такова менеджерская политика нынешнего руководства театра.

Но не будем о грустном. Поистине солнечная хореография Алексея Мирошниченко, которую он продемонстрировал в «Шуте», тот интеллект, богатая художническая фантазия, которые мы ощутили в его постановках за последний сезон, рождают мысль, что для пермского балета наступили счастливые дни. Как когда-то это было при Николае Боярчикове, годы творческой деятельности которого названы историками «золотым периодом» в жизни пермского балета.

На снимке: сцены из спектакля «В сторону Дягилева. Вечер одноактных балетов». Фото из архива театра.