В прессе накануне премьеры сообщали о сюжете пьесы и о том, что для Пермского ТЮЗа авторы сделали специальный вариант (http://newdrama.livejournal.com/2574809.html). Было известно, что «Европу - Азию» активно ставят за рубежом, по ней снял фильм Иван Дыховичный, а вот на российской театральной сцене впервые она появилась в Перми.

Авторы в первоначальном варианте пьесы назвали главных действующих лиц «мелкими кидалами». Некая группа прикидывается свадебной компанией у стелы «Европа - Азия» (есть такой монумент недалеко от Екатеринбурга, обозначающий географическую границу между материками), чтобы немного подзаработать на туристах, посещающих уральскую достопримечательность, и прочих простаках, способных клюнуть на их удочку. Хотя один из лжесвидетелей восклицает, что их задача - дарить надежду и радость людям, но это не более, чем лихое заявление. На самом деле «кидать» - характерный для многих современных россиян способ подзаработать на «жисть». Пьеса впервые увидела свет в 2001 году, и она была обыкновенной плутовской комедией, которые всегда появлялись в огромном количестве в русской литературе, когда «гремучая смесь» старого и нового при смене исторических периодов давала почву для больших и малых авантюр, обманов, необычайных приключений.

Пермский спектакль имеет необычный жанровый подзаголок - «крик души», и в этом самая главная загвоздка в восприятии его зрителями. Крик души с авторской иронией и сатирой вперемежку, длящийся полтора часа без перерыва - это, на первый взгляд, перебор... Но в России люди привычны ко всему. Четыре премьерных представления, на которых зрелище укреплялось в своих исходных параметрах, выявили интересную тенденцию: чем менее профессиональный зритель, тем доверчивее и охотнее он откликается на такой театральный «крик».

Что мы имеем в виду?

Прошло десять лет со дня написания пьесы и двадцать - со дня жизни в новой России. Отечественные кидалы, шуты разных мастей, разыгрывающие на многомиллионную аудиторию свой балаган, провоцирующие ситуации абсурда, в том числе трагического, нарушили предел общественного терпения. В социальных сетях Интернета появился сатирико-публицистический проект «Гражданин поэт» Дмитрия Быкова и Михаила Ефремова, по городам и весям прошли многотысячные митинги протеста. Премьера в ТЮЗе удивительным образом совпала с этими событиями, и обнаружилось, что театр, готовя спектакль задолго до свершившихся событий, интуитивно уловил самое трудное и необходимое для любой постановки - сегодняшнее время, «воздух перемен». Словно предчувствуя грядущую смену настроений, Михаил Скоморохов, который умеет прекрасно ставить именно смешные, ироничные спектакли, потеснил сатиру в пьесе Пресняковых лирикой и публицистикой. Так возникла пермская театральная сатирическая публицистика.

Сатирические эпизоды подаются актерами ТЮЗа, как всегда театрально подчеркнуто, броско, вызывая мгновенную реакцию зала: здесь можно было бы привести длинный список двух составов исполнителей, владеющих неповторимым ироническим стилем театральной игры. Но «крик души» был в другом. На четвертом представлении, в отличие от первого, стало заметно, что зал как-то очень легко забывал про сатиру, когда актеры выходили к зрителю один на один и начинали приоткрывать то, что у их персонажей внутри саднило, как некий нарыв.

У каждого мелкого плута в новом варианте был сделан специальный акцент на минутах оправдания того, как он дошел до жизни такой. У некоторых они были в пьесе и до пермского варианта, как откровения по пьянке. Но на сцене ТЮЗа они зазвучали как трезвые, осознанные жизненные позиции. «Свидетельница» - одинаково выразительно создавали этот образ К. Жаркова и Е. Мушегова - вдруг открывала свою боль: «Ничто не сделало меня счастливой в этой жизни. Только детство - единственное светлое пятно, в котором я мечтаю раствориться!» «Жених» - А. Красиков, посаженный своими деловыми партнерами в инвалидную коляску для пущего «заработка», сражал зрителя экономической публицистикой: «Вчера я ходил в магазин! Вот чек! Шампанское Моэ Э Шандон, кило помидор турецких, хлеб, кефир два пакета по тридцать семь. Итого: три пятьсот! Вот сколько я должен заплатить. Но мне пришлось платить больше! Три девятьсот пятьдесят девять. Налог. На добавленную стоимость! Неправильная система! В корне неправильная! ...Работы нет, ни квартиры, ни друзей, ни машины, ни дачи! Если хочешь быть рабом, тебе государство поможет, хочешь быть свободным - тебе поможет Бог»!

Иногда монологи «мелких кидал» отсылали нас к чеховским героям, которые, видимо, тут должны были сыграть роль исторических прототипов «жертв исторических обстоятельств». В словах «мамы», пьяной «профессиональной артистки» - роль хорошо сыграна как Татьяной Гладневой, так и заслуженной артисткой России Валентиной Лаптевой - слышались отзвуки речей Шарлотты Ивановны из «Вишневого сада», а в уста Касика - Д. Скорницкого, агитатора за кандидата в депутаты, была вложена чуть ли не точная цитата из монолога Астрова, персонажа «Дяди Вани».

В такие минуты на актеров возлагалась особая ответственность: зритель должен был если не поверить, то хотя бы заразиться внутренним настроем персонажей. Следует признать, что исполнители эту задачу на премьерных показах честно выполняли: доверчивый зритель им внимал. Его сегодняшнее протестное состояние «против неправильной системы» совпало с театральной сатирической публицистикой. Там, на площадях, не было трибуны. А здесь сама сцена казалась трибуной. Хоть и на пьяной свадьбе, но какая разница, лишь бы внимать волнующей нас теме.

Наиболее удачной по совмещению условной сатирической и жизнеподобной стилистики мне кажется в пермском варианте «Европы - Азии» история Женщины, которую мы видим вдали, на горизонте, уходящем к небесам. Она как бы сидит «на вершине» шоссе, как некая античная богиня, и подает нам голос с высоты. Эта роль в исполнении Анны Демаковой так и называется: Женский голос. Краски бытовой речи Женского голоса рисуют нам вполне реальную, недалекую по уму девицу в арома-камере. Сначала она «ловит кайф» от «арома», а потом обнаруживает, что ее, как простачков у «Европы - Азии», «кинули»: заперли в косметическом «склепе» и забыли о ней. Она пытается общаться с мужем по сотовому, но тот, хлебнув бутылку «горькой» на пьяной свадьбе, чуть позже загрохотал на своем «авто» где-то за кулисами и больше на звонки жены не откликался. Именно женщина из арома-капсулы испытывает настоящий психологический стресс, и в результате очищается от «шлаков», в том числе и от некоторых душевных. Мы слышим, как на смену легкомысленным интонациям Женского голоса приходят другие. Выразительный по смысловым оттенкам голос Анны Демаковой, вплетаясь в бесшабашные звуки пьяной свадьбы, поначалу звучит ее аккомпанементом, а потом - диссонансом, взывающим к иному существованию.

Сатирическая публицистика ощущается в эпизоде с неожиданным появлением у стелы «Европа - Азия» танков. Во мраке ночи их фонари ослепляют зрителей, их огромные дула направлены на зал, все неправдоподобно большое и неуместное. Но скрежет и лязг железа завершается оглушительными залпами. Расстреливается учебный боеприпас, но почему-то по кустам, где очень смешно прячется «свадьба». «Черный юмор» батальной сцены идет как отзвук вполне реальных катастроф, происходящих в последние годы на нашей территории.

Режиссер специально сближает жизнь на сцене и жизнь реальную. Это проявляется и в чисто условном приеме, как театр в театре, который заявлен с первых минут действия. Это видно в подборе исполнителей: рядом с профессиональными актерами в спектакле заняты зав. костюмерным цехом О. Логинова (иностранка), старший помощник режиссера Н. Фролова (роль матери на настоящей свадьбе), заведующая осветительным цехом А. Сальникова (подруга матери), осветитель С. Дружинин (Жених, настоящий), зав. звукоцехом В. Яблошевский (Свидетель, настоящий). Нам словно говорят, что лицедеев, готовых устроить шоу, везде полно, лишь бы фактура да громкий голос были. Опять же, везде есть своя парадная сторона, свой отрепетированный театр; и есть «технологи», которые «поставят» так, как нужно тем, кто руководит созданием абсурдной действительности, и тем, кто подобные образы представляет массам. И в таких случаях будет только одно «положительное лицо», как напоминал Н.В. Гоголь в своем «Театральном разъезде» - Смех.

«Наворот» реальности на художественную образность в спектакле, как мне кажется, не всегда выглядит эстетически законченным. Пьеса и в новом варианте осталась эскизной по конфликту и разработке характеров. Своего рода переходный текст в преддверии иного, которого пока нет.

Однако пермский сценический опыт «Европы - Азии» очень важен для всех нас. То взаимопонимание между сценой и залом, которое постепенно складывается на пермском спектакле «Европа - Азия», свидетельствует: зритель устал от первых пьес постсоветского периода, драматургии «черных комедий», цинизма и расколотого сознания, показа людей дна, абсурда без конца и без края. Он хочет другого в разговорах о людях современной России. Пермский ТЮЗ услышал «зов времени», иной настрой сегодняшнего общества. Театру сегодня нужна другая «новая драма», другие герои. Или хотя бы такой по-человечески понятный «крик души».

На снимках: сцены из спектакля «Европа - Азия»